Нечего и говорить

«Нечего и говорить — пишет далее Баев, — что для все: образованных горцев эти поэмы приобретают сугубое значение. Для них эти лебединые песни заменили вполне отсутствие родной литературы, они поддерживают в них ту любовь к добрым традициям своего быга и к своим темным землякам, благодаря которой интеллигенция только и может выполнить свою великую миссию в деле приобщения народных масс к благам, культурной жизни и в борьбе с отрицательными явлениями». В конфликте между Гасубом и Тазитом (поэма «Тазит») Баев верно увидел исторический разлад между двумя типами мировоззрения и психологии: «Галуб — тип семейного владыки деспота, это коршун гор, мировоззрение которого выражено в мыслях о Тазите» (приводится монолог Гасуба — «нет, мыслит он, не заменит он никогда другого брата»). «Из Тазита поэт сделал симпатичный образ молодого поколения горцев. Это натура созерцательная, с глубоким внутренним содержанием. Его не прельщают набеги, воинская слава, добыча, душой его движет сострадание к рабу. Симпатии поэта на стороне этой чудной натуры. В статье о Пушкине с большой любовью говорится и о Лермонтове, с хорошим знанием произведений поэта. Баев и в других статьях обнаруживает широкое знакомство с классической русской литературой, хотя специальных статей он больше не писал. Однако, как ни странно, X. Ардасенов и здесь обнаруживает будущего эмигранта: «образцами либерального фарисейства являются статьи Гаппо Баева о русских классиках». В стиле статьи можно обнаружить что угодно, в особенности, «гапповский шум» (Коста Хетагуров), «грохочущую риторику» (Цомак Гадиев) и реверансы перед «высшим правительством», но самое главное в ней — искренняя любовь к русским классикам, фарисейства же нет и в помине.