Рейс (часть 1)

Вместо эпилога

Небольшая эта повесть была закончена за несколько дней до фашистского путча на Кипре. Читатель, конечно, догадался, что ее герои живут именно на этом острове, и автор не стал бы уточнять место действия, если бы события не касались семьи доктора Папаса.

Как известно, фашисты на Кипре удержались у власти всего восемь дней. Эти восемь дней Ольга с детьми и Лепшей, вместе с другими семьями активистов прогрессивной партии трудового парода скрывались в горах. Георгий, отправив семью в безопасное место, ушел в подполье — он к этому времени стал членом президиума местной организации партии.

Вместо эпилога

Небольшая эта повесть была закончена за несколько дней до фашистского путча на Кипре. Читатель, конечно, догадался, что ее герои живут именно на этом острове, и автор не стал бы уточнять место действия, если бы события не касались семьи доктора Папаса.

Как известно, фашисты на Кипре удержались у власти всего восемь дней. Эти восемь дней Ольга с детьми и Лепшей, вместе с другими семьями активистов прогрессивной партии трудового парода скрывались в горах. Георгий, отправив семью в безопасное место, ушел в подполье — он к этому времени стал членом президиума местной организации партии.

Организатор путча — военно-фашистская хунта в Греции — пала. Но страна была ввергнута в хаос, ее народ — обречен на страдание. Тысячи беженцев устремились на юг, спасаясь от снарядов и пуль, от произвола иностранных вояк. За короткий срок население города, где живут Папасы, увеличилось в несколько раз. На окраинах выросли лагеря беженцев, где не было защиты от палящего солнца, не хватало пищи, воды, медикаментов…

Иван Семенович сообщил, что через английскую военно-морскую базу на Родину будет отправлена советским теплоходом группа туристов, которая прибыла сюда как раз перед кризисом. Георгий не настаивал, а предлагал Ольге воспользоваться возможностью уехать с детьми.

— Я твоя жена, Георгий, — сказала она.- Не могу я оставить тебя одного в такое время.

Она помогала ему лечить раненых — их клиника, была превращена в военный госпиталь. Медперсонал клиники разбежался… А Георгий был не только врачом, у него хватало и общественных обязанностей. Кроме того, нужно было помогать беженцам. Нет, в такое время Ольга не могла покинуть мужа…

Тогда она, вероятно, выпросила у него несколько литров бензина, чтобы поехать к беженцам. В лагерях она бывала каждый день, осматривала детей, раздавала лекарства, пока они были, а когда кончились, помогала советами, как уберечь малышей.

«Вас Советский Союз прислал?» — спрашивали Ольгу мамаши.

«Нет, я сама пришла к вам…»

«Но вы же русская!» — недоумевали те, считая, что доктора Ольгу все же направил к ним Советский Союз. .

Рейс SU 507/508 был отменен. Но пройдет время, и советские лайнеры, как и раньше, будут летать на Кипр…

Если вам когда-нибудь встретится в Никосии среди пассажиров международного рейса SU 508 светло-русая женщина с мягкой, немного виноватой улыбкой на веснушчатом лице, с девочкой и мальчиком — чернявыми, но все-таки похожими на нее, то, вполне вероятно, вы видели Ольгу, Таню и Микиса. Если вас не затруднит, пусть она войдет в числе первых — в долгожданный для нее самолет и, когда он приземлится в Шереметьеве, в числе первых выйдет, — пожалуй, это все, чем можно помочь этой женщине.

Если же она вам встретится среди пассажиров, вылетающих из Шереметьева рейсом SU 507, — не торопите ее подняться по трапу, если ничто не угрожает расписанию. Ей не хочется улетать из Москвы, но надо: она мать, везет детей к отцу. Она — женщина, жена, едет к мужу, которого любит. Пусть она еще раз посмотрит на здание аэропорта, на небогатый лесок вдали, на молчаливых пограничников, кто знает, когда ей придется увидеть все это снова…

1974-1975

Первая публикация – Александр Ольшанский. Сто пятый километр. М., Современник, 1977

Вместо авторского послесловия к повести «SU 507/508»

В основе повести – история одной женщины, рассказанная мне Валентиной Ивановной Полуэхтовой в начале семидесятых годов прошлого века. У меня включилось воображение, и повесть была написана. Кинорежиссер Олег Бондарев, снявший «Мачеху», хотел снять фильм и о моей героине, но не получилось. Повесть вышла в книге и тут же в сокращенно варианте стала публиковаться в газете «Голос Родины», которая и предназначена для наших соотечественников за рубежом.

А на Кипре путч, прототипы моих героев бегут в Грецию (в том числе как бы и по моей вине!), оттуда в Москву. Валентине Ивановне высказываются претензии: как можно было печатать повесть, если Кипр – это большая деревня, где все друг друга знают? Более того — в повести фамилия почти точно указана. Он, это я, автор, был у нас – откуда он тогда знает, как у нас выглядит двор и дом внутри? Дама утверждала, что она не может меня вспомнить, но что я был у них дома, она не сомневается. И мать мою он знает, называет по имени-отчеству, знает, что медсестрой работает.

Естественно, Валентина Ивановна передала все претензии мне. В свое оправдание я сказал, что никогда не бывал на Кипре, не встречался с матерью ее кипрской подруги. Разве что в какой-то прежней жизни был на Кипре богачом и драматургом…

Я подписал прототипам моих героев книгу, но и тут прокололся – назвал не их фамилию, но очень близкую. Валентине Ивановне только и оставалось, что рассмеяться.

Ниже привожу копию письма, найденную через тридцать лет в моем архиве. Полагаю, что ни повесть, ни ее история никому уже не повредит. А читателям, бывающим на Кипре гораздо чаще, чем в Крыму, история эта будет интересна.

Уважаемые Ольга и Георгий… !

В связи с публикацией моей повести «Рейс SU 507/508» считаю необходимым обратиться к Вам с настоящим письмом.

Думается, что когда Вы прочтете повесть, у Вас не возникнет никакого сомнения в том, кто является прототипами ее героев. Каким же образом это получилось? Лет пять назад я увидел в кабинете Валентины Ивановны Полуэхтовой женщину, которая, когда я вошел, уже прощалась с нею. Это были Вы, Ольга, и когда вышли, Валентина Ивановна сказала:

-У этой женщины, Саша, удивительная судьба…

И она в течение двадцати-тридцати минут довольно кратко рассказал о Вас, Ольга, и о Вас, Георгий, вряд ли думая о том, что пройдет какое-то время и ее рассказ станет основой литературного произведения.

Ваша судьба заинтересовала меня, она показалась очень типичной и очень современной – развитие контактов между народами, нынешние огромные скорости передвижения и доступность общения, конечно же, будут всё в большей степени приводить не только к молодых людей разных народов, и к любви, и к бракам. Сделал попытку художнически осмыслить это, и года два спустя после той случайной встречи небольшая повесть была написана. Закончена буквально за два дня до фашистского путча на Кипре – меня это тогда самого удивило, и теперь я не могу односложно решать вопрос, есть ли предчувствие или телепатия или же их нет.

Извините великодушно, но я назвал своих героев Вашими именами – любые иные имена, кроме Ольги и Георгия, звучали фальшиво, слишком надумано, а о том, что Вашу мать, Ольга, действительно зовут Марией Тимофеевной, я узнал, когда Валентина Ивановна прочла повесть в книжке. Мне казалось, что не может быть у нее другого имени и отчества, но помнить это два года, если даже Валентина Ивановна назвала ее так, — я не мог, у меня не настолько хорошая память, особенно на имена и отчества. Но, тем не менее, ее так и зовут! Мало того, какие-то ситуации, о которых Валентина Ивановна не рассказывала, в повести оказались. Видимо, здесь произошло то, что можно назвать феноменом Брема – тот, как известно, по одному зубу мог восстановить скелет даже доисторического животного. Я же имел дело с логикой развития характеров, с логикой их поступков – а это вещи неумолимые…

Валентина Ивановна, чувствуется, сейчас немного шокирована, уже, вероятно, сожалеет, что рассказала мне Вашу, как говорили в старину, историю, я, признаться, тоже – как бы не принес своим неосторожным словом каких-либо Вам неприятностей и сложностей, которых, судя по всему, достаточно и без моей повести. Но я писал х у д о ж е с т в е н н о е произведение, имел при этом полное право распоряжаться его героями в соответствии со своим замыслом, а получилась вещь в некоторой степени документальная, потому что я, естественно, стремился как можно реалистичнее изобразить ситуацию и люде. Затем, после событий на Кипре, которые немало принесли волнений Валентине Ивановне и мне – у нее там друзья, а у меня – герои повести, я посчитал совершенно необходимым завершить ее злосчастным «Вместо эпилога», что придало ей еще большую документальность. Мало того, эта повестушка перепечатывается сейчас в «Голосе Родины» – а это трезвон на весь мир, который, я, увы, остановить не в силах.

Но при всём этом я утешаю себя надеждой, что герои моей повести вышли людьми достойными, что мне удалось в какой-то мере показать их духовный и нравственный рост в обстоятельствах практически неразрешимых и решить все-таки конфликт героев в пользу простой человеческой любви, любви к детям, любви к родной земле, в пользу добра и гуманизма.

Возможно, со временем я вернусь к повести, устраню многие очевидные ее недостатки, но пока приходится иметь дело с вариантом, который люди читают. В связи с этим я, как автор, прошу Вас ни в колем случае не отождествлять себя… с героями литературно-художественного произведения, а также других людей с другими персонажами повести, которые принадлежат авторской фантазии. Прошу учитывать это обстоятельство всех, кто будет пытаться делать подобное отождествление.

Заключительные положения этого письма я прилагаю в виде отдельного заявления, которое, кто знает, может вполне приходиться в Вашей очень сложной жизни.

Примите самые искренние пожелания счастья, успехов и крепкого здоровья. Прошу еще раз извинить великодушно, если в повести что получилось не так, как надо было бы.

Александр Ольшанский

Москва,

1 августа 1977 года