Но это был серьезнейший шаг

Но это был серьезнейший шаг по пути демократизма и социального самоопределения. Здесь Темырболат прямо примыкает к позиции Коста Хетагурова и Сека Гадиева. О разрыве со «спесивыми» («хъалтае») с позиции труженика вслед за Мамсуровым писали и Коста и Сека. Пусть посмеются надо мной знатные Ты им не друг! Мой плуг, мои волы У меня тоже наготове! (Коста, «Ныфс»). И чего смешного находят знатные В моей арбе, нагруженной дровами: У меня готовы волы, И коса — прилажена к косовыо. (Сека, «оенусыкоесдоер») Здесь у всех трех поэтов не только позиции, но и образное мышление хлебороба-крестьянина. С одной стороны «хъалтае» (знатные, спесивые), с другой — труженик с плугом и волами у Коста, с топором и косой (арба, нагруженная дровами — труд дровосека!) у Сека и Темырболата. Поразительное сходство обнаруживается также в отношении Темырболата и Сека к скупому богатею в стихотворениях «Чъынды» Мамсурова и «Ирон хъаездыг» Сека. В том и другом случае резко сатирическое обличение, ненависть и презрение к наживе и стяжательству, к фетишизации богатства, обезображивающего человеческую личность. И это убедительно подтверждает «мужицкий демократизм» Мамсурова. Говоря о связи Мамсурова с осетинским литературным процессом, соотнося его наследие с характерными особенностями осетинской литературы в период ее становления, бросается в глаза очевидное совпадение его идейных позиций, его образного мышления, стиха, лексики и фразеологии с творчеством Сека Гадиева. В этом плане очень показательны и дидактические размышления Мамсурова с кругом этических сентенций Сека, создавшего специальный жанр дидактического куплета.