Кекелидзе

Кекелидзе, идя от идейного содержания поэмы к определению авторства, спрашивает: «Какой же это Осетии, живший в конце XVIII и начале XIX столетия, был воодушевлен национальной идеей, воспитался в грузинской культурно-литературной среде и в то же время был хорошо знаком с русским языком?». Отвечая на этот вопрос, Кекелидзе останавливается на имени Ивана Ялгузидзе: «Нам кажется, что такой личностью был «осетинский азнаур Ялгузидзе», который воспитывался при дворе царей Ираклия и Георгия в грузинских книжнических традициях, на «грузинском священном писаний, грамматиках и философии, знаток русского языка и русский «губернский секретарь», который был настолько проникнут осетинской национальной идеей и тенденцией, что в 1820—1825 годах составил для осетин букварь и перевел с грузинского на осетинский молитвы, авангелие, требник и литургию. Указанный Иван Ялгузидзе мог написать такую поэму, так как. известно, что он писал по-грузински оригинальные стихи и переписывал лужие» То, что Кекелидзе высказал в форме предположения, ныне делотрадицией в осетинской историографии, автор- бтвопоэмы прочно сохраняется за Иваном Ялгузидзе. В самом деле, все характерные особенности идейного пафоса поэмы ярко проявились в общественной и культурной деятельности И. Ялгузидзе. Кроме того, он еще и был первым просветителем своего народа. Иначе говоря, «национальная идея» Ялгузидзе на практике, применительно к условиям начала XIX века,, оказалась шире и жизненнее тех форм, которые намечены в поэме и возврата к которым в реальных исторических условиях начала XIX века в Осетии уже не могло быть.