Так в селе Джинат

Так, в селе Джинат, в доме Сида Хетагурова, «седого, но еще чрезвычайно бодрого старика», после «роскошного ужина» он «распевал веселые осетинские песни». «Замечательна мелодия этих осетинских песен, замечает он в ушах осетин квинта звучит так, как в наших — октава. Приноровившись к их гамме, я успел правильно напевать второй голос, чему осетины немало удивились. С тех пор я тесно сошелся с ними, так что они меня считали как бы своим». По другому поводу Пфафф замечает, что у осетин имеются не только «веселые песни», но и песни обличительного содержания: «Осетины имеют понятие также и о памфлетах. «Сочинить на них стихи», чтобы представить их смешными, есть сильное оскорбление чести, но это всегда остается без наказания». Этими сведениями Пфаффа исчерпываются конкретные, зафиксированные факты эстетической жизни осетин в дореформенную эпоху, до возникновения собственно литературной традиции. Обозревая историко-культурную предысторию возникновения осетинской литературной традиции, мы вправе заключить на основе тех далеко не полных и не всегда достоверных данных, которые сохранились в заметках путешественников, ученых, военных и гражданских чиновников: «народоведческие» элементы проанализированных материалов говорят о том, что в осетинской действительности в первый период новой истории осетин (с середины XVIII века до реформы включительно) важнейшими общественными проблемами выступают два ряда явлений. Первый — драматические и героические события, порождаемые конфликтом между народом и феодальными верхами, бесправным положением крестьянина в системе патриархально-феодальных отношений, а также борьбой народа против колониальной системы царизма.