Мистическое преклонение перед тех­никой

Пожалуй, едва ли не самое примечательное во всех этих рас­суждениях— чуть ли не, наукой, технологией, материальным производством, кото­рые, как мы уже отмечали, играют в социальной эстетике контр­культуры весьма двойственную роль. С одной стороны, это воп­лощение, можно сказать, материализация социальной репрессии и отчуждения природных чувственно-эстетических способностей человека. С другой — магическая сила, создающая, как по вол­шебному мановению, материальные предпосылки для «раство­рения» искусства в жизни и вслед за этим исчезающая и пропа­дающая без следа. «Уровень современного производства достиг такого развития, когда эстетический этос может стать новым принципом реаль­ности» ,— провозглашает, например, один из молодых амери­канских социологов маркузианской, контркультурной ориента­ции. Что же касается самого властителя умов протестующей мо­лодежи 60-х годов, то и у него мы обнаруживаем почти анало­гичные предсказания. «Техника будет стремиться к тому, что­бы стать искусством, а искусство будет стремиться к тому, что­бы формировать реальность: противоположности между вообра­жением и разумом, высшими и низшими способностями, поэзи­ей и наукой — ничего этого не будет. Произойдет рождение но­вого Принципа Реальности, при котором новая чувственность и десублимированный научный интеллект соединятся в создании эстетического этоса» К
Ничего более конкретного социальная эстетика контркультуры здесь не предлагает. По сути дела, ее отношение к проблеме технического прогресса и материального изобилия в «постиндустриальном обществе» — убедительный пример того, как сознание леворадикального протеста некрити­чески ассимилирует расхожие постулаты технократического, буржуазно-апологетического мышления.