Политико-эстетические утопии контркультуры

Как видно, уже у истоков обнаруживается антиномия труда и удоволь­ствия, которая лежит в основании философской, социологичес­кой и эстетической концепции современного левого радикализма. При этом труд оказывается сугубо садистским началом, а удо­вольствие мыслится лишь как результат бесцельной игровой деятельности, аналогом которой является искусство. Тем самым контркультура фиксирует универсальную ситуацию отчужде­ния, обусловленную изначальным разделением труда в условиях капитализма, однако не может дать ей научного объяснения. Маркузе, например, пытается разрешить антиномию труда и удовольствия путем иллюзорного «поглощения» ее первого чле­на вторым, в результате чего все его политические надежды концентрируются на идее «растворения» искусства — то есть удовольствия — в жизни. «Эстетической» реальностью,— пишет Маркузе,— стало бы общество как произведение искусства. Се­годня эта величайшая утопия — радикальнейшая возможность освобождения»  После Марксова анализа процесса отчуждения это безусловный шаг назад. Характерной чертой социальной эстетики контркультуры является нормативно-оценочное отношение к чувственности индивида как к единственно «подлинному» и «истинному» в нем. Проблема чувственности здесь имеет мало общего с ее традиционной гносеологической интерпретацией. Чувственность понимается как практическая эстетическая способность, как стихия страстей и эмоций, прорывающихся в мир политики. Во-первых, чувственность индивида расценивается как важный политический фактор: «Новая чувственность есть медиум, в котором изменение общества становится индивидуальной по­требностью» ; «новая чувственность становится политическим фактором». Во-вторых, чувственность понимается как эстети­ческий феномен, реализующийся в политической деятельности, подчиняющейся «законам красоты». В этом смысле и образ Ор­фея приобретает политико-эстетическую окраску и одновременно становится символом десублимированного искусства, растворен­ного в жизни и являющегося продуктом свободной игры чело­веческой чувственности. В поисках теоретического обоснования такой трактовки чувственности идеологи контркультуры обра­щаются к психоаналитической концепции культуры и искус­ства.