Идеологические цели апологетики «вернейшего оплота бур­жуазии»

С критикой полиции дело обстоит сложнее. Так, в фильме «Буллит» Питера Йейтса (1968) и в книге Питера Мааса «Серпико», экранизированной в 1973 году Сиднеем Лю­метом, полицейский-одиночка, самоотверженно выполняющий свой долг, служит не символом, а антитезой подкупному поли­цейскому аппарату, покрывающему влиятельных преступников. Это безусловно критика «слева». На первый взгляд лента Дона Зигеля «Грязный Гарри» (1972) сходится с этими картинами в оппозиции героя полиции. Но преступник выбирается совсем иной — убийца-психопат, да еще молодой, вроде бы бунтарь, и мешает его уничтожить не кор­рупция, а само законодательство — в середине фильма схвачен­ного убийцу отпускают на свободу, так как признался он под пыткой («грязный Гарри» любой ценой должен был узнать, куда он скрыл похищенную девушку, которую, впрочем, все равно спасти не удается) и оружие у него найдено в результате взло­ма помещения без соответствующего ордера, то есть эти (в гла­зах зрителя, конечно, неопровержимые) доказательства не име­ют силы перед судом. Иначе говоря, закон покровительствует преступнику. И когда в конце фильма герой все-таки его уби­вает, финальный жест — отказ от полицейского значка — звучит как вызов «несовершенному» законодательству и переход на по­зиции, в сущности, того же «суда Линча». Однако «грязному» Гарри Каллагэну (в исполнении одного из популярнейших ныне на Западе актеров-режиссеров — Клин­та Иствуда) не удалось покинуть ни полицию, ни экраны. Кино­промышленники угадали ту роль в политической борьбе, кото­рую ему и ему подобным суждено сыграть. Все так же оказыва­ясь не в ладах с законом и со своим руководством, этот «неоконсервативный герой», которого иные обозреватели не без основания называют фашистом, придерживается прежних мето­дов, а фигуры его противников обретают подчас и более соци­ально конкретные очертания. В одном из последующих появ­лений Гарри на экране ему приходится бороться с террористи­ческой организацией, преимущественно состоящей из молодых людей, называющих себя «революционерами». Заглавие этой картины «The Enforcer» (1976) обращено к герою как к живому воплощению принципа «to enforce», словарные значения которо­го представляют собой своеобразную антологию «новой консер­вативной волны»: