Свобода любви

Кино и театр не случайно оказались в первых рядах пропа­гандистов «». Демонстрация сексуальных сцен обладала здесь по сравнению с литературными описаниями преимуществом наглядности и казавшимся безграничным ком­мерческим потенциалом. Немаловажным фактором была и де­шевизна постановок, не требовавших иных атрибутов, кроме постели, ковра и т. п. и двух или более участников. Цензурные запреты, в конце 60-х годов еще в какой-то мере сохранявшие­ся, были все же значительно либеральнее ограничений, вызван­ных «семейной» ориентацией телевидения. Прибыльность создания «порноспектаклей» и «порнофиль­мов», быстро преодолевшая опасения промышленников от искусства, привела к изначальной двойственности, позволявшей одним и тем же произведениям служить как бы одновременно двум хозяевам — контркультуре и буржуазии. Даже в «подпольном искусстве», где первоначально возмож­ности демонстрации откровенных сцен были значительно шире, чем в рамках «системы», политика отошла на второй план; в частности, в контексте западной культуры киноленты такого рода (например, знаменитые «Пламенеющие создания» Джека Смита, 1963) представлялись свидетельством о «свободном» обра­зе жизни, сближаясь в этой своей функции с «обнаженным» театральным мюзиклом «Волосы». Буржуазное коммерческое искусство, в рамках которого «эротические произведения» создавались уже многие десятиле­тия, постепенно ассимилировало эти «новые» тенденции, рас­ширив круг дозволенных моментов и распространяя претендую­щие на революционное воздействие книги и фильмы по кана­лам, рассчитанным на вполне определенную аудиторию, которая политические моменты оставляла без внимания.