Теория стиля у Фокса Морсильо

Как следствие, теория стиля у Фокса Морсильо образует две части, одну субъективную, а другую объективную, завершаясь в последней, так же как и в остальных пунктах его учения, принципом гармонического согласования, который является для него предметом постоянного культа. Красота литературной формы рождается из совершенного совпадения между объектом рассуждения и особенным

Как следствие, теория стиля у Фокса Морсильо образует две части, одну субъективную, а другую объективную, завершаясь в последней, так же как и в остальных пунктах его учения, принципом гармонического согласования, который является для него предметом постоянного культа. Красота литературной формы рождается из совершенного совпадения между объектом рассуждения и особенным (стилем) писателя. Сентенция Бюффона: стиль – это человек (которой соответствует сентенция Фокса Морсильо: намного легче узнать, что внутри человека, по его стилю, чем по облику или по его умению вести себя) выражает исключительно субъективный элемент; нам дается не более половины понятия стиля. Наш гуманист завершает и охватывает его следующим афоризмом: naturam subjetae rei observare. Только так достигается единство композиции, наподобие Идеи, которая связывает все свои части в понимании.

В этом диалоге необходимо специально отметить раскованность, с какой Фокс Морсильо, несмотря на то, что он являлся ревностным цицеронианцем, не рекомендует подражать исключительно Марку Туллию; в качестве примеров, достойных подражания, он рассматривает всех латинских авторов, расцвет творчества которых приходится на время после этого Князя красноречия и до Квинтиллиана, а также всех греков от Платона до Плутарха.

Литературные размышления Фокса Морсильо завершает его прекрасный трактат «De Historiae institutione», в котором он представил подлинную теорию исторического (познания как) искусства, более научную и философскую, чем теории, которым учили в Италии Понтано, Патрисио и Робортелло. Он так определяет историю: «это культурное, изящное (elegante) и истинное описание некоего происшествия: благодаря такому описанию знание о событии глубоко впечатывается в души людей, запечатлеваясь и увековечиваясь в исторических памятниках, самих по себе хрупких и бренных». Он расходится toto coelo в мнении с теми, кто считает, будто исторический сюжет должен быть приятным читателю; со своей стороны, он учит, что должно учитываться все, каким бы суровым, грубым и неприятным оно ни казалось; иначе говоря, историку непозволительно ни выбирать из фактов, ни упускать ничего из того, что достойно быть познанным, хотя бы оно и вызывало у нас неудовольствие или опасения.

Если Бэкон называл географию и хронологию глазами истории, то Фокс Морсильо, признавая за ними это общее значение, требует, руководствуясь философским духом, чего-то большего, нежели различения мест и времен, а именно, исследования причин фактов и человеческих мыслей.