В поисках Цацы (Часть 122)

— Коля, ну что такая спешка. Пусть Оленька чаю попьет. Сейчас чайник закипит.

— Уже пора ехать. Если Алеша сейчас не приедет, то я поеду.

— А вот и Алеша.

— Собирайтесь.

— Готовы.

— Алеша, чаю попьешь?

— Нет. Спасибо.

— Что спешить, все равно темно.

— Ну, тогда я разденусь, тоже попью.

— Все, до свидания. Ешь лучше. У тебя есть все. Кошки сыты. Пей витамины.

Все одеваются и выходят в сад, темный и

— Коля, ну что такая спешка. Пусть Оленька чаю попьет. Сейчас чайник закипит.

— Уже пора ехать. Если Алеша сейчас не приедет, то я поеду.

— А вот и Алеша.

— Собирайтесь.

— Готовы.

— Алеша, чаю попьешь?

— Нет. Спасибо.

— Что спешить, все равно темно.

— Ну, тогда я разденусь, тоже попью.

— Все, до свидания. Ешь лучше. У тебя есть все. Кошки сыты. Пей витамины.

Все одеваются и выходят в сад, темный и голый. Лампочкой над дверью тускло освещается дорожка к калитке. На улице фонари не горят. Прощаемся с бабушкой, садимся в машину. Так темно, что не видно стоящую у калитки худенькую, машущую нам вслед фигурку бабушки.

Цветок

На полированной блестящей поверхности журнального столика в хрустальной вазе на белой кружевной салфетке стоят три пышных георгина. Стебли у них толстые, листья большие, ярко-зеленые. Георгины все разные по величине. Самый большой цветок от тяжести изогнулся на очень толстом стебле. Его окраска очень похожа на костер — по краям лепестки ярко-оранжевые, ближе к центру появляются в них желтые прожилки, а середина ярко-желтая и такая густая, что не видно самой сердцевины. Два других цветка чуть поменьше, но такие же яркие, полыхающие желто-оранжевыми красками.

Прошел день, нижние лепестки у цветов скрутились, порыжели, на листьях появились темные пятна. Пришлось поменять воду, подрезать стебли и обстричь ножницами начинающие вянуть лепестки и листья с пятнами. После того, как георгины были установлены в вазу, цветы выглядели великолепно. Подстриженные, они приняли другое положение.

Через день все три нижних ряда лепестков покрылись ржавчиной и свернулись в трубочки, нетронутой тлением осталась только сердцевина, и все листья покрылись пятнами и покоробились. Я удалила все завядшие лепестки и листья, заменила помутневшую воду прозрачной и опять поставила букет в вазу. Георгины приняли уже новое положение: два вместе, а один, тот, что помельче, отдельно.

После стольких операций над ними цветы все-таки еще радовали глаз.

И вот на четвертый день цветы были тронуты увяданием настолько, что, хоть и с большим сожалением, мне пришлось их выбросить. Они еще не совсем завяли, лепестки сердцевины их выглядели тугими и яркими, но обрезать крайние лепестки уже не имело смысла. Цветы внушали уже не восторг перед мощной могучей природой, которая смогла создать такую красоту, а только сожаление о том, как недолго они стояли.

Так, наверное, и с человеком. Требуется постоянно избавляться от того, что отравляет, гнетет нас. И когда приберешь в своей душе, как бы обрежешь все почерневшие лепестки, через некоторое время родимые пятна греха выступают снова. И процесс этот бесконечный, но не тщетный, ведь надо же как-то продолжать жить цветку или человеку?

А в раю, наверное, цветы не увядали, а вечно цвели и благоухали.

Дерево счастья

(Сказка)

Пообещал садовник вырастить для людей дерево счастья.