В поисках Цацы (Часть 120)

Все равно не удержать такую массу, так что остается только расслабиться и надеяться, что не задушат насмерть, что сможешь после остановки занять место удобнее и поближе к окну, чтобы было чем дышать. Удалось. Перед автобусом по переходу идет несколько человек, среди них две женщины средних лет в одинаковых темно-синих телогрейках, наверное, продавщицы овощей с лотков на улице. Вдруг одна из них, что постарше, остановилась прямо на дороге и пальцем показывает на светофор.

Оказалось, что там, на нижнем козырьке зеленого сигнала, лежит буханка черного хлеба, на четверть обломанная. Вытянувшись и поднявшись на цыпочки, женщина с трудом ухватила

Все равно не удержать такую массу, так что остается только расслабиться и надеяться, что не задушат насмерть, что сможешь после остановки занять место удобнее и поближе к окну, чтобы было чем дышать. Удалось. Перед автобусом по переходу идет несколько человек, среди них две женщины средних лет в одинаковых темно-синих телогрейках, наверное, продавщицы овощей с лотков на улице. Вдруг одна из них, что постарше, остановилась прямо на дороге и пальцем показывает на светофор.

Оказалось, что там, на нижнем козырьке зеленого сигнала, лежит буханка черного хлеба, на четверть обломанная. Вытянувшись и поднявшись на цыпочки, женщина с трудом ухватила буханку, рассмотрела ее, затем положила в сумку, и они отошли от светофора.

В это время автобус тронулся, и они скрылись из поля зрения.

Странно, как там мог оказаться хлеб? Кому могло прийти в голову положить его на светофор? А ведь хлеб нынче дорог.

В каком диком перевернутом мире мы живем. Пытаемся все куда-то успеть, с невероятными усилиями вскакиваем на последнюю ступеньку в душный, вонючий, грязный автобус, набитый несчастными придушенными телами, кричащими или молча страдающими.

Зачем? У всех дела, работа. А хлеб? Хлеб насущный, может, мы незаметно проезжаем мимо. А завтра и послезавтра будем нестись по заколдованному кругу: дом — работа — дом, так и не вкусив хлеба насущного.

«Хлеб наш насущный дашь нам днесь», — сказано в молитве. И еще Спаситель сказал: «Возлюби ближнего своего, как самого себя».

Как, как, Господи, возможно полюбить эту сплющивающую меня толпу? Как уж если не полюбить, то хотя бы подавить отвращение, когда пьяный дышит перегаром прямо тебе в лицо? Как это возможно? Находясь внутри автобуса, а не в монастырской келье.

Господь везде с нами в любом месте. Но когда тебя с размаху бьет по ногам металлической тележкой бабуся — божий одуванчик? Господь как всегда с тобой, но только ты не с Ним, ты думаешь о своей боли, об испорченных сапогах и пальто, а не о Нем.

А может, Господь специально нас испытывает на прочность: автобус, хлеб, светофор, бабка, вселенная, полная любви и ненависти? Кто кого?

В сквере

По дорожке скверика напротив магазина «Детский мир», звеня бубенцами, шагает лошадка, запряженная шарабаном с детворой. Рядом на полянке стоит ослик, на темной шерсти которого пятном выделяется яркая малиновая попона. Ослик понуро опустил голову, украшенную плетеной уздечкой, а у правого уха болтается матерчатый пестрый цветок, похожий на кладбищенский. Желающих прокатиться на ослике не видно.

Через час-полтора.

Девочка-подросток лет двенадцати ведет под уздцы ослика, на котором сидит пятилетняя девочка. Девочка-поводырь и ослик одинаково покорно выполняют свою работу. Маленькая наездница крутит головой, с вызовом глядя на играющих в сквере детей. Но вдруг послышался звон бубенцов. Это из-за деревьев показалась лошадка, запряженная повозкой с детьми. Девочка с завистью на них посмотрела, опустила голову и, кажется, потеряла всякий интерес к катанию на ослике.