В поисках Цацы (Часть 56)

Я-то думал, что ты в своем гнездышке со своей новой птичкой. Бледновата, правда, малость, но на любителя, как говорят, в пастельных тонах. Ха, ха! Любовь не сладилась, что ли? Не понимаю тебя, Борис. Ты такой гусар — и не смог уломать этот анемон? Ну проходи, проходи, кофе хочешь? А может, что покрепче? — тараторил друг без умолку.

Борис ничего не ответил. Он, сбросив куртку, прошел сразу в ванную, умылся и, когда вытирал лицо, посмотрел на себя в зеркало.

— Ну и поддонок! Животное! — шепотом сказал он, глядя на свое отображение.

—

Я-то думал, что ты в своем гнездышке со своей новой птичкой. Бледновата, правда, малость, но на любителя, как говорят, в пастельных тонах. Ха, ха! Любовь не сладилась, что ли? Не понимаю тебя, Борис. Ты такой гусар — и не смог уломать этот анемон? Ну проходи, проходи, кофе хочешь? А может, что покрепче? — тараторил друг без умолку.

Борис ничего не ответил. Он, сбросив куртку, прошел сразу в ванную, умылся и, когда вытирал лицо, посмотрел на себя в зеркало.

— Ну и поддонок! Животное! — шепотом сказал он, глядя на свое отображение.

— Ну, что пить будем? Что смотришь, будто у тебя любимая тетя умерла. «Если у вас нету тети…» — Кирилл пытался еще пошутить, но видя, что Боря все молчит и вообще вид имеет какой-то испуганный, решил оставить приятеля в покое, тем более что ему и самому спать хотелось. Кирилл бросил другу на диван плед и ушел в другую комнату. Боря разделся, лег, но сна не было. Ему было мучительно стыдно. Он очень страдал. Боря понял, что сегодня сам растоптал самые светлые свои воспоминания. Он вспомнил, как впервые увидел Марину, когда она перешла к ним из другой школы. Как тогда его поразила эта девочка: гибкая, легкая, горделивая осанка. Марина ему казалась совсем не похожей на других одноклассниц. Как он боялся заглянуть ей в глаза, такие необычайного разреза цвета темных фиалок глаза. Во всем ее облике угадывалось что-то напоминающее трепещущую над лугом стрекозку. Марину с легкой руки одной отличницы и главной актрисы школьного драмкружка прозвали «девочка со стрекозиными глазами».

— Не получится из Марины актрисы. Она ничего не сможет, только стоять, выпучив свои стрекозиные глаза! — язвительно и ревниво ответила она на предложение руководительницы кружка Ады Рафаиловны пригласить Марину на роль принцессы в сказке.

— Успокойся, Никишина, — сказала Ада Рафаиловна. — По роли ей и говорить ничего не придется. У тебя же характерная роль служанки.

Все засмеялись, а Никишина разозлилась.

Боря тайно посвящал Марине свои неумелые стихи. Он никогда не осмеливался ей сказать о своих чувствах.

Однажды, правда, он уже почти совсем было решился и позвал ее кататься на лодке в Измайлово. Но и там не посмел. Сидел в лодке, греб, шутил, развлекал Марину, как мог, и когда он неловко слишком размахнулся веслом, то окатил Марину так, что брызги попали на волосы, на лицо и на глаза. Он вспомнил как в замедленной съемке — капли, медленно стекая по нежному овалу щек, переливаются, искрятся на солнце, задерживаясь на ресницах, на завитках волос. Казалось, что Марина вся осыпана росой. У нее было такое растерянное, милое, беззащитное лицо, что Борька тогда подумал, что всю жизнь бы хотел охранять ее покой и счастье.

И зачем он на этом дурацком переходе ее окликнул? А Марина? Замужняя дама, а пошла с ним, с хлыщом, в ресторан! Она, она все испортила!

Борис провел рукой по лицу, щеки были мокрые от слез. Он плакал пьяными слезами сначала от злобы, а потом от отчаяния, что ничего нельзя вернуть, и от жалости: и к себе, и к Марине, и к своему сыну, и к жене.