В поисках Цацы (Часть 51)

Господи, надо срочно позвонить!» Она встала из-за стола, голова немного кружилась.

— Я срочно еду домой. Где телефон-автомат? — спросила она не очень твердым голосом.

Борис улыбнулся и ласково ответил:

— Конечно, пора, но сейчас, Мариночка, лучше не звони, муж наверняка спит, зачем его будить? Сейчас возьмем такси, и я тебя отвезу домой, не волнуйся, ты немножко много выпила. Сейчас выйдем на улицу, и все пройдет.

Вышли, ночь, тепло, тихо, прохожих почти нет, изредка мелькают огни машин и мигают светофоры, такси не видно. На метро они уже не успели. Марина шла

Господи, надо срочно позвонить!» Она встала из-за стола, голова немного кружилась.

— Я срочно еду домой. Где телефон-автомат? — спросила она не очень твердым голосом.

Борис улыбнулся и ласково ответил:

— Конечно, пора, но сейчас, Мариночка, лучше не звони, муж наверняка спит, зачем его будить? Сейчас возьмем такси, и я тебя отвезу домой, не волнуйся, ты немножко много выпила. Сейчас выйдем на улицу, и все пройдет.

Вышли, ночь, тепло, тихо, прохожих почти нет, изредка мелькают огни машин и мигают светофоры, такси не видно. На метро они уже не успели. Марина шла по улице Горького под руку с Борькой Якубовским, с удовольствием вдыхала осенний свежий воздух и поглядывала, не покажется ли зеленый огонек такси. Борька при виде машины взмахивал рукой, но как-то неэнергично, и машины проносились мимо, равнодушные к Марининым тревогам.

Постепенно они дошли до бульвара. В фиолетовом сумраке ночи через равные промежутки, высвеченные желтыми конусами света, выделялись отдельные деревья в пышной и яркой осенней листве. Всё, кроме них и полосок света на дорожке, погружено во тьму. Борька свернул в сквер. Рядом оказалась скамейка. «Давай посидим!» — предложил Боря. Он услужливо смахнул листья со скамейки, усадил Марину и сам устроился рядом.

«Зачем я села? Нужно же ловить машину, — подумала Марина, — но сидеть так приятно, и я действительно устала», — оправдывала она себя. Марина посмотрела вверх. Сквозь ажурные контуры листьев светлело небо, и чуть заметна одна единственная звездочка. Луны не видно.

У Марины все еще кружилась голова. Борька, болтавший без умолку весь вечер, притих. Некоторое время они сидели неподвижно и молчали, слушая шелест падающих листьев, скрип отдаленных шагов по дорожкам, свист шин автомобилей у светофора перед сквером. Марина смотрела на звезду и видела, как на нее постепенно наплывает черная туча, и вот еще миг — и звездочка скрылась совсем. Марина пошевелилась, в одной руке она держала сумочку, которая длинным ремешком зацепилась за скамейку.

— Тебе мешает твоя сумочка. Давай я уберу ее пока в свою сумку, — сказал Борька. — Так тебе будет удобнее. — Он раскрыл модную спортивную сумку и, убрав туда маленькую Маринину, поставил рядом с собой.

Марина боялась взглянуть на часы. «Как глупо, — думала она, — ночью на бульваре на скамейке сижу с Борькой, о существовании которого не думала столько лет». Хмель проходил.

— Ну что будем делать? — спросила она. — Как ты думаешь доставить меня домой?

Он молчал, потом резко повернул ее лицо к себе, запрокинул ей голову и поцеловал в губы. Марина задохнулась от неожиданности, рванулась и не смогла шевельнуть руками в крепких объятьях Бори. Бесконечно, как показалось Марина, длился этот жадный и жаркий поцелуй. Потом, отпрянув от Марины на секунду, он стал страстно покрывать ее лицо и шею поцелуями. Марину охватил ужас. Навалившись на Марину всем телом, Борька страстно зашептал:

— Я схожу от тебя с ума! Умоляю, поедем, поедем сейчас ко мне.