В поисках Цацы (Часть 39)

Из остановившейся машины выскочил красномордый водитель и что-то кричал, агрессивно размахивая руками. Через долгую минуту человек выпрямился, огляделся, наклонился и поднял шляпу, закатившуюся под колеса. Затем Вадим, а это был он, постоял в оцепенении несколько секунд. Потом, махнув рукой — «А, все пропало!», быстро пошел через улицу, неестественно высоко поднимая ноги, наперерез движению.

Мгновение — и он исчез, как будто потонул, за потоком встречных машин.

Была весна — последние апрельские заморозки. Воздух был чист и прозрачен. Небо — высоко и холодно-серьезно, как взгляд, которым Цаца провожала свою замужнюю жизнь.

Звуки серенады Смитта, казалось,

Из остановившейся машины выскочил красномордый водитель и что-то кричал, агрессивно размахивая руками. Через долгую минуту человек выпрямился, огляделся, наклонился и поднял шляпу, закатившуюся под колеса. Затем Вадим, а это был он, постоял в оцепенении несколько секунд. Потом, махнув рукой — «А, все пропало!», быстро пошел через улицу, неестественно высоко поднимая ноги, наперерез движению.

Мгновение — и он исчез, как будто потонул, за потоком встречных машин.

Была весна — последние апрельские заморозки. Воздух был чист и прозрачен. Небо — высоко и холодно-серьезно, как взгляд, которым Цаца провожала свою замужнюю жизнь.

Звуки серенады Смитта, казалось, навсегда замолкли в ее выжженном страданием сердце.

Мы одни, и никто не узнает,

Пока не светает.

Выйди на балкон.

Звезд огни дрожат и мерцают

И в мир посылают

Струнный перезвон…

И теперь на долгие годы Цаца почувствовала себя героиней другого старинного романса — «Чайка», его в далеком детстве исполняла у рояля ее прабабушка, урожденная Гагарина, успевшая в молодости потанцевать на балах в дворянском собрании.

Вот вспыхнуло утро, румянятся воды,

Над озером быстрая чайка летит.

Ей много простора, ей много свободы,

Луч солнца у чайки крыло серебрит.

Но что это? выстрел! нет чайки прелестной,

Она умерла, трепеща в камышах,

Шутя ее ранил охотник безвестный,

Не глядя на жертву, он скрылся в горах.

Перед зеркалом в фойе зала Политехнического музея стояла Нина Петровна Никольская, оглушенная нахлынувшими воспоминаниями далекой юности, чему виной музыка — звуки серенады.

Нина Петровна заполошно рылась в модной сумочке от Valentino, купленной прошлой весной в Венеции, безуспешно пытаясь найти вторую лайковую перчатку.

Вдруг Нина Петровна увидела Пеппино… Он? А может, и не он подходил к ней и, улыбаясь, глядя на нее ясными, как море, глазами, спрашивал:

— Извините, не вы потеряли перчатку?

На раскрытой ладони у него лежала маленькая, как шагреневая кожа, ее перчатка с левой руки…

Одноклассники

«Как подумаешь, пять лет ездила в институт, пять лет — на работу, и все в такой давке, и так до пенсии, и никакого просвета, — охватывает отчаяние. Со страхом отгоняешь эту мысль. Да уж лучше не задумываться, лучше отвлечься. Вон крашеная блондинка в ультрамодном плаще — наверное, из “Березки”, и сапоги обалденные, но к плащу не подходят. Да, хоть и безвкусно одетая, но фирменная девочка. И где только люди все берут? В магазинах если что и выкидывают модное, то такая очередь, что даже если хватит сил ее отстоять, то наверняка уже твоего размера не достанется. Опять мрачные мысли, все брюзжу, как старуха, и в такой солнечный теплый осенний вечер. Как, наверное, хорошо сейчас в парке», — так думала Марина по дороге с работы.

Троллейбус остановился. Марину в толпе понесло к подземному переходу.